Привет. Меня зовут Андрей. Я алкоголик.
У моих родителей я единственный и любимый ребёнок. В моём детстве алкоголь ассоциировался с праздничными застольями. В наш дом приходили в гости достаточно солидные люди. Мне, будучи ещё совсем мальчишкой, было интересно, почему эти взрослые люди становились более добрыми, более щедрыми, более весёлыми и более открытыми, когда выпивали.
И вот однажды, мне тогда было 12 лет, один из моих сверстников позвал меня и моего приятеля к себе в гости. Взрослых дома не было. Ну, и этот парень сказал, что у его бабушки есть спирт и предложил выпить. Мой приятель отказался. Меня же подогревало моё любопытство. Я хотел испытать на себе эффект алкоголя. Естественно, я сразу согласился!
Мы выпили вдвоём по 100 граммов разведённого спирта. Мне стало легко и комфортно. Я почувствовал себя сильным, смелым и свободным. Пацан хотел убрать бутылку, но мне хотелось выпить ещё. Я выпил один. Потом ещё выпил… Всего я выпил в тот день около 300 граммов чистого! Спирта. В тот первый день своего употребления я напился буквально в течение получаса.
Пацаны вели меня домой. По дороге я вёл себя непристойно: оскорблял старушек, приставал к мужчинам и просил закурить. Я думал, что всё было круто.
Ребята довели меня до дома, позвонили в дверь и убежали.
Дома мама вызвала мне скорую. Меня увезли в реанимацию.
Утром мне было стыдно за своё поведение. Но больше, чем стыдно, мне стало страшно, что теперь родители накажут меня и больше не отпустят гулять с пацанами, что означало конец моей свободе!
Из больницы меня забирала мама. Меня, естественно, ругали и «допрашивали с пристрастием» Я старался уклончиво отвечать на вопросы родителей. Я очень боялся, что меня не отпустят гулять, и поэтому клятвенно обещал своим родителям, что больше никогда не возьму в рот ни капли спиртного. Однако всё равно был наказан. Но вот эффект, вызываемый алкоголем, очень хорошо запомнился мне, и мне всё-таки хотелось испытать его вновь. Я часто думал об этом.
Второй раз я выпил через полгода. Потом ещё раз. И ещё… Мои выпивки учащались и почти каждый раз я напивался. Исключение составляли случаи, когда алкоголь у меня заканчивался, а денег больше не было. Деньги я просил у родителей на обеды, на пирожки, на тетради, а тратил на алкоголь. Часто просто крал деньги у родителей.
Чтобы свободно выпивать дома с друзьями, я спроваживал родителей в гости.
Шёл 1995 год.
Моими кумирами были криминальные авторитеты. Заветной мечтой было сколотить свою группировку, в которой я был бы лидером. Мне хотелось стать таким, чтобы при виде меня люди испытывали страх и уважение. Со сверстниками мне было неинтересно, и я старался общаться с пацанами постарше. Алкоголь помогал мне самоутверждаться, я чувствовал свою харизму. И ещё уверенности в моих лидерских качествах придавало поощрение со стороны старших пацанов. Но и среди них я старался быть лидером.
В деньгах особой нужды не было, так как я всегда мог украсть или отобрать то, что я считал нужным. Везде я стремился быть первым, быть победителем. «Если у меня будет авторитет» — думал я — «то всё остальное — деньги, власть, любовь, будут по-любому.»
Алкоголь играл важную роль в моей жизни. Он раскрепощал, придавал уверенности в себе, в своей силе, полностью изменял атмосферу общения.
Тогда мне было 16 лет, и мне как-то нужно было закончить школу. Учился я неважно. Да и как раз в то время я встретил любимую девушку. По утрам чаще всего в школу я шёл с сушнячком и лёгким головокружением. Похмелье переносил хорошо. Хотелось, чтобы побыстрее заканчивались уроки, и опять начиналась «жизнь» — свидания с девушкой, «стрелки», разборки, крутые тусовки, сопровождавшиеся, как правило, распитием спиртного.
На «стрелки» мы ходили обычно трезвые, но потом, естественно, «накатывали», чтобы снять напряжение, поговорить «за жизнь», да и вообще, такая жизнь мне казалась единственно нормальной.
Пил я каждый вечер и школу закончил с трудом. Продолжил обучение в ГПТУ.
Моя девушка говорила мне, что я пью слишком много для обычного человека. А я и не считал себя обычным и не заморачивался по поводу, много я пью или мало. Я просто пил, и меня всё устраивало. А вот её, видимо, не устраивало. Тогда я решил, что всё-таки стоит поучиться пить поменьше, тем более, что среди моих друзей были такие, которые не напивались.
В училище на занятия я приходил обычно пьяным, то в большей, то в меньшей степени. Сокурсники меня побаивались, т. к. я в любой момент мог отобрать деньги, обед, проездной билет или избить. За драки я стал часто попадать в милицию, немного позже попал под следствие.
Вечерами мы продолжали бывать в барах и на дискотеках. Как я ни старался, меньше выпивать у меня не получалось, я продолжал напиваться. Моей девушке это всё больше не нравилось, и в наших отношениях стали возникать разногласия. Всё чаще и чаще она стала упрекать меня в том, что я много пью. Я был согласен с её доводами, но с собой сделать ничего не мог. Я давно уже понял, что как только я начинаю пить, остановиться я уже не могу, и с каждой выпитой рюмкой выпить ещё мне хотелось не меньше, а больше! Я видел это, но другой жизни я себе не представлял и бросать пить не собирался.
Тогда вошло в моду употребление наркотиков. Популярными были героин и «винт». Частенько стал я слышать от своих друзей о том, как кто-то из них употреблял. Я всегда был за любой «кипиш», и мой интерес подогревался с каждым разом, когда речь заходила о наркотиках. «Ничего криминального не произойдёт, если я уколюсь пару-тройку раз!» — размышлял я. Увидев как-то наркоманов «на кумарах», я не передумал, а наоборот, укрепился в своём решении попробовать. «Ведь я не такой, как они» — думал я — «со мной такого не будет, потому что я сильный.» И ещё я думал, что уж если я могу легко переносить похмелье, то такое состояние тоже перенесу легко. Тем более, что приятели рассказывали, какой клёвый эффект даёт употребление, что для сомнений вообще не было места, хотелось только новых ощущений.
Впервые уколовшись «винтом», я почувствовал прилив сил, какую-то новую энергию, ясность мыслей. «Вот так, с помощью «винта», — пришло открытие в мою голову — «я легко смогу теперь пить понемногу». Я думал, что нашёл решение, но это была очередная иллюзия. Чуть позже я испытал на себе героин.
Кое-как мне удалось окончить ГПТУ.
Некоторых моих друзей посадили в тюрьму. Друзья и родители пророчили, что и «по мне тюрьма плачет». Моим спасением, как я сейчас понимаю, стала повестка в армию. Меня призвали в ряды ВС. В армию я уходил, надеясь стать героем. Мечтал попасть в Чечню. Моя девчонка провожала меня, но обещаний ждать не давала.
В учебной части, где началась моя служба, был строжайший запрет на спиртные напитки, как, наверное, и в любой другой части. Но запрет — не моя тема! Я напился в первой же своей увольнительной, в которую был отпущен в связи с приездом моей мамы навестить меня. Напившись, я умудрился потерять солдатский ремень. В расположение батальона я пришёл пьяный, прихватив с собой мамины гостинцы и чекушку водки. Гостинцами поделился с сослуживцами, а вот водки самому было мало. Перелив содержимое чекушки во фляжку, я долго не мог решить, куда же деть пустую тару — боялся спалиться. Наконец, решил выбросить её в окно, что и сделал, недолго думая. На улице поднялся шум! Оказалось, бутылка упала чуть не на голову замполита, задев козырёк его фуражки.
Этот инцидент повлёк за собой штрафные санкции — мне влепили 10 нарядов вне очереди. Но более этого, меня уязвило осуждение со стороны офицерского состава и некоторых сослуживцев. Офицеры стали называть меня алкоголиком.
Армейская жизнь меня не очень то устраивала, всё как-то было не по-моему. В жизни я не привык подчиняться чьим-то приказам, и моё самолюбие бунтовало. Мне нужна была власть над людьми. Многих моих сослуживцев я держал «на коротком поводке», стараясь создать комфортные условия для своего пьянства. Здесь я добивался желаемого силой, хитростью и обманом.
На втором году службы, устав от пьянства и проблем с командованием, я вдруг принял решение бросить пить и заняться спортом, что сразу же начал претворять в жизнь. После дембеля я планировал создать семью, устроиться на работу, добиться уважения и успеха в будущем. Мне захотелось жить, как все нормальные люди. К старому образу жизни я возвращаться не хотел. Последующие полгода я достиг определённых успехов в спорте. И тут, незадолго до «дембеля», я неожиданно попал под следствие, избив сослуживца. При этом я был трезвый, т.к. уже какое-то время не пил. Моя девушка сообщила мне, что меня не ждёт и встречается с другим парнем.
Выйдя за ворота своей части, я сразу напился. Не знаю, как так вышло, но домой я приехал пьяный, бухал ещё две недели и никак не мог остановиться…
Похмелье было тяжёлым: сильно болела голова, мутило, тошнило, было очень плохо. Всё-таки кое-как выходился.
Это был 2003 год. Многие мои друзья всё ещё сидели в тюрьмах. Я часто задумывался об этом и понимал ошибочность своих старых убеждений по поводу авторитетов. Поняв это, я решил поменять свои жизненные приоритеты и устремления. Считая себя умнее и успешнее моих друзей, я укрепился в уверенности, что смогу изменить свою жизнь и добиться успеха в карьере. Я несколько раз устраивался на разные предприятия, пытаясь найти работу по душе, но задерживался там недолго. Причину своей неудовлетворённости я видел в других людях. Не находя, как мне казалось тогда, понимания и поддержки, я считал, что коллеги постоянно «косячат», начальники слишком придирчивы ко мне. Меня злило, что они не видят, как мне казалось, элементарного! Иногда доходило и до рукоприкладства.
В конце концов я вновь «забивал» на всё и шёл пить. Быстро находились друзья, которые «действительно меня понимали» — это собутыльники.
И заявляясь домой со «своими принципами», я не находил понимания у родителей. Что мне оставалось? Только пить. И чем больше я пил, тем больше укреплялся в своей уверенности, что я прав, а все они не правы. И поэтому именно они виноваты в том, что я снова и снова прикладываюсь к бутылке. Ведь я старался, как мог, для них же старался, не для себя, но они были ко мне несправедливы!
Правда, родителей мне было действительно жаль. Я видел, как они страдают.
Старые друзья начали один за другим освобождаться из мест заключения. Эти встречи опять же сопровождались пьянками. Ну как не выпить с корешем за встречу?! Кутёж переплывал в очередной запой.
Мать тихо плакала, отец уговаривал закодироваться. Я согласился.
После кодировки уехал в Москву. Я думал, что в другом городе я найду доходную работу, и моя жизнь изменится. Тем более, что я под кодировкой уж точно не запью! Я действительно верил в это! И устроился я в Москве неплохо, и работу хорошую нашёл… Через три месяца у меня начался страшный загул и , спустя ещё две недели, мне пришлось уволиться. Вернувшись в Кострому пьяным, без гроша в кармане, я плёл своим родным и друзьям, как скверно обошёлся со мной начальник!
Алкоголь уже не приносил мне такого удовольствия, как раньше. Он стал превращаться в необходимость, чтобы хоть как-то облегчить моё душевное и физическое состояние. С утра меня пробивал пот, гудела голова и мутило. Одна бутылка водки, как минимум, требовалась мне ежедневно.
Но, несмотря на такое положение вещей, я продолжал верить, что я в состоянии контролировать ситуацию, и что очень скоро жизнь моя наладится.
Временами, немного просыхая, я снова уезжал в Москву и устраивался на работу, но через недолгое время снова и снова срывался.
Так я колесил из Костромы в Москву и обратно в течение трёх лет.
В один из моих отходняков мой знакомый «угостил» меня дозой «винта», предложив дозой снять тяжёлое похмелье. Это был бальзам на душу! С тех пор наркотики прочно вошли в мою жизнь, как и алкоголь. Я снимал похмелье наркотой, а отходняки и кумары заливал бухлом, считая, что всё под контролем. Но скоро я понял, что не могу контролировать ни употребление алкоголя, ни употребление наркотиков, ведь пил я до тех пор, пока меня не вырубало и употреблял до того состояния, пока не начинало сводить тело! И мне всегда было мало.
Каким-то непонятным образом у меня завязались отношения с девушкой. Со временем мне стали дороги эти отношения, но между нами всегда вставало моё употребление. Она то уходила навсегда, то возвращалась. Я же пытался навязать ей свои взгляды на жизнь, всегда оправдывая своё употребление и пьянство то очередной потерей работы, то её обидами. За эти пять лет, что мы прожили вместе, я три раза кодировался, то ради неё, то ради себя. Но, каждый раз, идя на кодировку, я обманывал врачей, умалчивая о том, что я употребляю ещё и наркотики, таким образом оставляя себе, как бы, дорогу назад. Я был нечестен с врачами в том, что не говорил правду о том, как много и как часто я пью, чтоб они не посчитали меня хроном. Я пил не просыхая, но уверял врачей, что выпиваю пару раз в неделю, просто не знаю нормы. Я вообще не мог честно разговаривать с людьми, которые пытались серьёзно поговорить со мной о моём употреблении и о том, как мне не употреблять. Я и хотел бросить пить и употреблять, и боялся своей потенциальной трезвости. Она меня пугала.
В процессе разговора с врачом, которого я заведомо обманывал, я понимал, что ему на самом деле неведома суть моей проблемы. Не кодировка меня страшила, а трезвость. Моя девушка, которая любила меня, понятия не имела, какие муки я переживал! Родители. Да, они любили меня и искренне стремились помочь, но не могли. Всё моё существо стремилось к употреблению. Я не хотел употреблять, но не мог без этого! Хотя я и считал себя особенным человеком, но всё, что происходило со мной было каким-то безумием!
Всё это время постоянной работы у меня так и не было. Я нигде долго не мог задержаться, нетрудно понять — почему. Самое большее, на что меня хватило — это полгода работы слесарем в автосервисе. Сейчас понимаю, как намучался со мной начальник. Ведь нужно бывало срочно отремонтировать автомобиль, а я не мог выйти на работу. Времени на работу я уделял очень мало.
Девушка моя беспокоилась, я в ответ грубил и замыкался. В конце концов и она от меня отступилась. Оставшись один на один с бутылкой, я понял, что жизнь моя оборвалась с её уходом. Наркотики ускорили мою агонию, которая длилась два года. Попав в ДТП в таком состоянии, до сих пор не понимаю, как никто не пострадал.
Я потерял всё, что у меня было дорогого в жизни: любимую, доверие родителей, здоровье. Это был полный крах.
Я понимал, что если не произойдёт какого -то чуда, то я реально умру.
В отчаянии я предпринял ещё одну, пятую по счёту и последнюю, как оказалось, попытку кодировки. ТРИ ДНЯ, проведённые дома после кодировки я не пил. Но мне было очень одиноко, и я позвонил пацанам. Мы встретились. Как обычно, ребята предложили выпить. Я отказался, сказал, что не хочу. Сказать, что закодировался, было страшно. Потом один парень предложил дозу дезоморфина. Доза была небольшая, и вновь я повёлся на мысль, что ничего страшного с неё не будет, к тому же я «застрахован» от рюмки кодировкой. Иллюзия! Выйдя на улицу, я не понял, как начал пить. Я был удивлён и сбит с толку. Решив напиться и думая, что завтра точно пить не буду, так и не дошёл до дома, попал в отделение милиции. Но и оттуда меня выгнали за драку с сокамерником. Наступило завтра, но я продолжал пить практически беспробудно почти два года, уже окончательно отчаявшись что либо изменить в своём положении и смирившись со своим концом. Только какая-то слабая надежда всё ещё оставалась теплиться во мне. В свои 30 лет я чувствовал себя дряхлым стариком, и моё здоровье всё ухудшалось. Я был подавлен, раздавлен алкоголем, наркотики сожрали меня. Я уже чувствовал, что умираю, боясь ложиться спать, потому что боялся не проснуться, делая при этом вид, что всё нормально.
В один из дней, прогуливаясь по набережной с небольшой суммой денег в кармане и не зная, куда пойти, я вдруг увидел, как, бегая, радостно смеются дети, обнимаются влюблённые пары. Видя их счастливые и радостные лица, я обнаружил вдруг, что они улыбаются и радуются трезвые, без алкоголя, чего я никогда не мог. Я не мог чувствовать то, что чувствовали они, если только не был пьян или под кайфом. Я не понимал, чем я отличаюсь от них? Слёзы скупо стояли в моих глазах, но я не мог плакать. Хотел и не мог. Тогда я взмолился: «Боже, почему жизнь так несправедлива ко мне? Чем я не такой как все? Почему, Господи, мир сер для меня, если я трезвый, а эти люди радуются его краскам? Что со мной не так?» Впервые в жизни признав, что что-то не так со мной, я сжал в кулак те монеты, что я хотел потратить на бутылку и стиснув зубы пошёл домой. Я завидовал этим людям и говорил об этом Богу. Но я думал, что Бог не хочет слышать меня, потому что я не достоин. Я не мог быть трезвым и пить уже не мог. В тот момент мне очень хотелось, чтоб Он услышал меня.
Теперь я понимаю, что Бог услышал меня.! Я не напился ни в тот день, ни на следующий! Но, через несколько дней, я снова «напоролся». Это был последний запой в моей жизни, который длился неделю со слов моей мамы. Сам я мало что помню из тех событий.
Сейчас я понимаю, что Бог давал мне всё в жизни: любимую девушку, заботливых и любящих родителей, терпеливых начальников, надёжных друзей, а я не умел ценить это, потому что слишком был занят собой, точнее сказать, зациклен на себе.
В последний день моего загула 28 ноября 2012 года соседи вызвали милицию, когда я сидел в подъезде и, по всей видимости, ничего не понимал. Я смутно помню события того дня. Очнулся я ночью, понял, что нахожусь дома. Помню, что мне было очень плохо, и я периодически падал от бессилия. Просил о помощи.
Мама вызвала мне «скорую помощь», но в больницу меня не брали, мотивируя тем, что я пьян. На следующий день я чувствовал, что мне совсем плохо и просто молил родителей помочь мне. Помню, приехал друг моего отца. Он и родители отвезли меня в Костромскую областную психиатрическую больницу. Дальше вообще мало что помню. Помню, какой то холодный Ужас охватывал меня, Страх просто пронизывал, сопротивление…. Потом, будто, вроде я и не я одновременно. Как сон какой-то: Свет, бред, какое-то движение…
После увидел склонившуюся надо мной медсестру и, не знаю зачем, спросил: «Вы верите в Бога?» «Да.» — ответила она — «И что?» Это: «И что?» было так мощно сказано! Ответ пронзил меня до глубины души! Я осознал свою ничтожность в этом мире, всё ещё до конца не понимая, что человек на больничной койке — это я. Три мощные волны прокатились по моему телу, дав мне полное осознание моего возвращения к жизни. Я понял, что откуда-то вернулся. Приподнялся. Сбежались врачи и пациенты и глазели на меня. Я, не понимая, спросил: «Когда меня привезли?» С удивлением я узнал, что 5 суток находился в коме. Был в замешательстве, когда услышал, что моей маме сказали о том, что моё состояние крайне безнадёжно.
Через некоторое время подошла медсестра с санитарами и сообщила мне, что у меня плохие рентгеновские снимки. Ещё спросила, не смогу ли я съездить с санитарами в тубдиспансер в Берендеевку. Я согласился, мне принесли одежду. Оделся, покурил и поехал. В тубдиспансере диагноз туберкулёз лёгких подтвердился. Меня перевели из 6 отделения в 12 и назначили лечение. Первой мыслью была «свалить как-то оттуда». Но 4 месяца я лежал, лечился. Там, в отделении, я сдружился с одним из пациентов. И впоследствии именно через него, моего больничного друга, мой лечащий врач Александр Леонидович Пронин, нашёл ко мне индивидуальный подход. Мой больничный друг скупо рассказывал мне о том, что он алкоголик. Также он немного упоминал о реабилитационном центре при больнице «Пенаты» для реабилитации алкоголиков и наркоманов. Так как-то ненавязчиво и Александр Леонидович подвёл меня к тому, что предложил мне походить и послушать в «Пенаты», разобраться в себе. Я очень благодарен этому доктору за то, что он не лез ко мне в душу с наставлениями, а позволил самому разобраться и понять себя. Это был именно тот подход, который был мне нужен. Доктор, желая мне от души только доброго, был снисходителен даже к моим нарушениям. Он не говорил мне о том, что я хронический алкоголик, а лишь ссылался на то, что пить мне категорически нельзя из-за туберкулёза. В принципе, он мог после определённого курса лечения, просто выписать меня на домашний режим. Он дал мне шанс, потому что знал, что выписал бы меня на верную смерть. Тогда ещё я даже не мог догадываться об этом! Собрав консилиум, Александр Леонидович предложил мне пройти весь курс реабилитации и продолжить лечение в 12 отделении, пообещав мне при этом, что на выходные он будет отпускать меня домой. После недолгих колебаний, я согласлся, успокаивая себя тем, что выходные я буду проводить дома.
Посещая «Пенаты», я признал, что я — хронический алкоголик. Полностью признал, что я бессилен перед алкоголем. В «Пенатах» мне показали, где именно мне нужно искать решение моей проблемы — в АА. Анонимные алкоголики приезжали в ребцентр и рассказывали о себе, о природе болезни, которая называется алкоголизм. Я идентифицировал себя с ними, поняв при этом, что начиная пить, я уже не мог остановиться, потому что у меня физическая аллергия на алкоголь и не мог долго быть трезвым, потому что у меня мышление алкоголика. Позже узнал и о духовных симптомах. Я умирал от алкоголизма и не подозревал об этом!
Консультанты в ребцентре говорили о Программе выздоровления и о том, что для того, чтобы эффективно выздоравливать, нужен спонсор из АА (наставник).
Бог послал мне человека, который и сейчас является моим наставником. Он приехал в «Пенаты», рассказал свою историю, и я почувствовал, что именно этот человек станет моим спонсором. Так появилось в моём новом понимании слово «мы» — я, Бог, наставник.
Мы сделали 1 Шаг и продолжили работу по Шагам там же, в лечебном учреждении.
Мой наставник привёл меня на группу АА «Домашний Очаг», которая стала моей домашней группой. Группы я стал посещать ежедневно. По мере выздоровления мне стали предлагать различные служения, разъясняя при этом важность служения в моём выздоровлении. Я не отказывался. Мне приятно было ощущать себя нужным, ощущать себя членом группы и частицей всего сообщества. Служение меня дисциплинировало, т. к. я чувствовал свою ответственность за других. В последующем, устроившись на постоянную работу, я ни разу не прогулял ни одного дня!
Хочется рассказать ещё один случай. Было это в один из выходных, когда доктор отпускал меня домой. Я общался со своими старыми приятелями. Мы разговаривали, курили, пили кофе. И вдруг в голову пришла мысль о выпивке. Опять это безумие, что в этот раз всё будет по-другому. За мыслью последовало желание. Оно нарастало. Меня пробил пот! Подруга моего приятеля увидела, как меня затрясло. Это была одержимость. В моей голове начался спор. Вся жизнь промелькнула перед глазами… Пришло решение — идти к Богу. И я пошёл, пошёл в церковь, оставив в недоумении своих приятелей. Физически почувствовал, как отпустило. Впервые в жизни простоял всю службу до конца. Молился, как умел, как получалось. С тех пор я ни разу не усомнился в Божьем Могуществе! Молитва стала неотъемлемым атрибутом моей жизни. С Богом, группой и наставником я прошёл все Шаги Программы. На данный момент я трезвый уже более 2 лет.